Сказки Эли Бородэрла

Лета
Ласковая
Лапа.
Анапа.
Пока
Прощай.
Ханты-Мансийск,
Встречай!

Светло. И заснеженно-странно -
Опрокинуть времени чашку,
Разлить по клеёнке Сибири
Озеро снов и сказок.
Колдовать миры за словами…

Евдокия Ивановна Ромбандеева. ИСТОРИЯ НАРОДА МАНСИ (ВОГУЛОВ) И ЕГО ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА (по данным фольклора и обрядов). Сургут, «Северный дом», 1993, стр. 39.

О МЛЕЧНОМ ПУТИ, ЛОСЕ И МУЖЧИНЕ МОСЬХУМ

У манси есть легенда, в которой говорится о том, что у лося когда-то было шесть конечностей, его невозможно было догнать и убить. Лось был священным животным. И вот однажды Мосьхум (мужчина Мось) решил сделать его доступным для человека, чтобы использовать мясо лося в пищу, а шкуру - в хозяйстве. Приняв такое решение, Мосьхум надевает свои быстрые лыжи, покрытые выдровой гладкой шкурой, берет в руки саблю и мчится вслед за лосем.
Он катится с южной части Урала и догоняет усталого зверя лишь на северном его конце . И там взмахом своей могучей острой сабли отрубает задние конечности лося, и они падают недалеко от лося. Это четыре более тусклые звезды на небе в два ряда по вертикали, они слабо светятся с правой стороны, чуть пониже ковша "Большой Медведицы" (на манс. Лось).
Манси считают, что этот факт сказался на внешнем облике лося: после того, как Мосьхум отрубил у него задние ноги, задняя часть лося стала выпуклой.
С этого времени лось перестает быть священным, люди начинают охотиться на него. Однако мясо убитого лося следует варить долго и обязательно три раза добавлять воды в котел, ибо только тогда выкипает "священность" из мяса лося (в сыром виде его мясо никогда не употребляют в пищу).
( Collapse )

Во глубине уральских руд.
Там был мой детства институт.
То был Свердловск-суровый город
Где всяк гулял, поднявши ворот.
Чапаева и Большакова -
К ним часто возвращаюсь снова.
Там ныне - Екатеринбург,
Где вновь шаманит Демиург.

Приехали в Анапу –
Ну просто красота!
Там – солнечная лапа
Небесного кота…

Небо. Ветер.
Волны
Столетий.
Проходим – ух ты! -
В травах склон
Малой Бухты.
Тихо дышит море.
В нём –
Ни зла, ни горя.
Лета
Ласковая
Лапа.
Анапа.

Югра, и Ханты-Мансийск как тихое сердце Югры – это классическое пространство смешения времён и эпох. Здесь город и лес, культура и природа, прошлое и будущее сосуществуют рядом. От центральной площади Ханты-Мансийска лес – в трёх-пяти минутах ходьбы. Это - Самаровский чугас, на котором некогда, ещё в до-русский период, располагалось хантыйское святилище. Наш знаменитый земляк, историк и краевед, Хрисанф Лопарев писал в своей книге 1896-го года «Самарово. Село Тобольской губернии и округа», что даже в конце 19-го века ханты, приезжая в Самарово, чувствуя сакральность этого места, приносили в жертв петуха: «… было что-то священное для остяцкого чувства и в самом селе Самарове. Ещё на нашей памяти, приезжавшие в село остяки покупали себе непременно петуха и при возвращении домой закалывали его на Иртыше против городища: приносили ли они жертву речному богу или справляли печальную тризну ввиду своей прежней столицы…». (Х. Лопарев/Самарово. Село Тобольской губернии и округа/Санкт-Петербург. 1896. С.5)
Современные ханты-мансийцы уже ничего не знают и не помнят уже об этом святилище. Какие-то отголоски проникли в городскую мифологию «о городе на семи холмах, городе сакральном, священном», но это осталось только в названии гостиницы на Биатлонном центре. Тем не менее, столица Югры на месте святилища - это и есть потаённый Черёмуховый город. Построенный на живой земле, с живыми традициями. В кедровом урочище Большой Черёмушник. И в современном, стеклобетонном Ханты-Мансийск эта архаика, лесное царство и ныне находится в трёх минутах ходьбы от центра города.
Архаика в (пост)модерне – и – наоборот.
Тихая моя Родина.

Когда мне было 16,
Я покупал по талонам 4 пачки папирос в месяц,
Складывал их в батарею,
Курил сам и угощал друзей.
Когда мне было 16,
Я сочинял песни
И пел их ночами со знакомыми и незнакомыми
В гулких общажных коридорах
Чапаева, 16.
Когда мне было 16,
Я уезжал в пять утра
От остановки "Музей Бажова"
На пятом троллейбусе
Смотреть кино троллейбусного окна,
Путешествовать до Уралмаша и обратно.
Когда мне было 16,
Я любил бродить в странных серых разлапистых джунглях
От Цирка до Декабристов,
Шагая через неведомые ручьи
По мостикам канализационных труб,
Как по лохматым шеям ушедших в землю динозавров.

Теперь мне 46.
И я пью кофе памяти.

Югра -
Это гигантский мамонт.
Раскинувшийся во сне
Под огромным небом.
Хребет и рёбра его -
Приполярный Урал
И Ханты-Мансийские холмы.
Шерсть его - кедрач-тайга
И камыш на прибрежных лугах.
Проплешины за ушами -
Тундра и лесотундра,
Одуванчиковые и васильковые поляны.
Очи его - голубое Нум-То,
Синий Имитуй,
Небесное Лебяжье.
Мамонт во сне поёт-
И песни его
Звенят.

Когда мне было 16,
Я покупал по талонам 4 пачки папирос в месяц,
Складывал их в батарею,
Курил сам и угощал друзей.
Когда мне было 16,
Я сочинял песни
И пел их ночами со знакомыми и незнакомыми
В гулких общажных коридорах.
Когда мне было 16,
Я уезжал в пять утра
На пятом троллейбусе
Смотреть кино троллейбусного окна,
Путешествовать до Уралмаша и обратно.
Когда мне было 16,
Я любил бродить в странных серых джунглях
От Цирка до Декабристов,
Шагая через неведомые ручьи
По мостикам канализационных труб,
Как по лохматым шеям ушедших в землю динозавров.
Теперь мне 46.
И я пью кофе памяти.