Когда мне было 16, Я покупал по талонам 4 пачки папирос в месяц, Складывал их в батарею, Курил сам и угощал друзей. Когда мне было 16, Я сочинял песни И пел их ночами со знакомыми и незнакомыми В гулких общажных коридорах. Когда мне было 16, Я уезжал в пять утра На пятом троллейбусе Смотреть кино троллейбусного окна, Путешествовать до Уралмаша и обратно. Когда мне было 16, Я любил бродить в странных серых джунглях От Цирка до Декабристов, Шагая через неведомые ручьи По мостикам канализационных труб, Как по лохматым шеям ушедших в землю динозавров. Теперь мне 46. И я пью кофе памяти.
Я вижу перед собой чашку чая. А это не чашка – это настольное море. А по морю плывёт чаинка. Только это не чаинка – это корабль. А в пепельнице – дымит папироса Синим дымом с зажженного конца И серым с мундштука. А это не папироса. Это вулкан Попокатепетль. И на корабле плывёт в далёкую страну храбрый капитан Ефим. Он не боится дыма вулкана. Он не боится кривого железного столба Чайной ложечки. Он ничего не боится. Он – шкипер. Привет тебе, о вольный бродяга Неведомых потаённых кухонных просторов! … Жалко, что я не пью чай. Эх, кофе, кофе…. Плыви, Ефим!
В прозрачном кедраче осени, на холмах, Где ковёр из жёлто-зеленой хвои Пружинит под осторожным шагом, А под корнями сосен - солнечным пятнышком Лисички – хи-и-и-трые! - Здороваются со случайным путником, - Я, привычный обитатель тех мест, Сидел на поваленном стволе кедра, Упавшего в весеннюю грозу, Смотрел в прозрачное зеркало леса, Курил трубку. Вдруг – шагах в двадцати – Зверь. Медленно, плавно, крадучись – Прошёл, как проплыл По воздуху За дальними кедрами, Чуть мерцая в ветвях бело-чёрно-рыжим боком. Настороженно Встретились глазами. Смотрим. Два мира - В одном Прозрачном зеркале леса. Крупный, почти с собаку Одичавший кот, сбежавший из города Шляться по лесу, Охотиться на птиц, Променявший городские помойки и мусорные баки На пружинистый хвойный ковёр, На осенний холод – предвестие стужи И на свою медленную и прозрачную лесную свободу. Я бросил ему ломтик вяленой оленины - Не взял. Упрыгнул. И побежал восвояси. В свои неведомые свояси. А я остался – Сидеть на бревне, Курить трубку. Смотреть в прозрачное зеркало леса. Вспоминать. Думать. Шептать: «Мы ведь с тобою похожи, мой лесной призрак!». Этот зверь В прозрачном кедраче осени – Убежавшая В свои неведомые свояси Моя молодость.
Летит, летит в небе воздушный змей - Синий-синий, как утреннее море, Летит, летит высоко. А небо - белое, как молоко Полузабытого сна Из детства лесной глуши И души, В небе летящей сквозь времена, Поющей: «Хээээээээй!», Как этот воздушный змей.
Когда мне было 16, Я покупал по талонам 4 пачки папирос в месяц, Складывал их в батарею, Курил сам и угощал друзей. Когда мне было 16, Я сочинял песни И пел их ночами со знакомыми и незнакомыми В гулких общажных коридорах. Когда мне было 16, Я уезжал в пять утра На пятом троллейбусе Смотреть кино троллейбусного окна, Путешествовать до Уралмаша и обратно. Когда мне было 16, Я любил бродить в странных серых джунглях От Цирка до Декабристов, Шагая через неведомые ручьи По мостикам канализационных труб, Как по лохматым шеям ушедших в землю динозавров. Теперь мне 40. И я пью кофе памяти.
Две недели назад, В своём родном городе Ханты-Мансийске, В самом центре, Гуляя с сыном в Аллее Сказок И парке Бориса Лосева – Ни с того, ни с сего набрал Полкило подберёзовиков и подосиновиков, Сварил из них, ещё свежих, - удивительно вкусный суп, А остальные заморозил в морозилке. На зиму. Вот. И, скажите мне, пожалуйста – Ну и где разница Между жизнью И поэзией?
А мне приснилась одуванчиковая планета, Которой на самом деле на свете, наверное, нету, Но там живут весёлые одуванчиковые люди И катают своих одуванчиковых детей на одуванчиковом верблюде А в одуванчиковом небе летают одуванчиковые кошки и мышки, И их кормят с руки овсяным печеньем одуванчиковые мальчишки. А в лесной одуванчиковой избушке живёт одуванчиковый носорог. И вечерами ест с одуванчиковой сгущёнкой одуванчиковый творог.
Был сон. Будто снег - это белый дракон. Проснулся. А за окном - Именно он. Сам белый-белый, как небесное молоко, Что льётся с неба в кофе земли легко. Хвост совсем не ершистый. Наоборот - пушистый. А глаза - светятся и смеются. Как праздничные январские блюдца. Вот он какой. Весёлый. Смешной. Давай-ка, дракон С тобою Шопотные песни Вместе Петь. Как будто я -Ёжик, А ты - Умка. Белый медведь!
Время – котёнок. Спит, свернувшись уютным клубком, Мурлычет. Потягивается. Оглядывается вокруг. И вдруг – Ни с того, ни с сего Кааак Начнёт прыгать и бегать - Шерстяной молнией, Живым желтоглазым клубком, Стремительным пятном неизвестно чего, Будто хочет присутствовать Во всех точках пространства одновременно. После – Умиротворённо священнодействует у плошки с молоком - Белым, как позабытый снег детства.
