В старом прокуренном баре
На окраине Иерусалима –
Где время неумолимо,
Где к ночи мерцает воздух
И мир в загадочных звёздах.
Он играл блюзы – древние,
Как Африка в сердце Техаса,
Как протяжный крик попугая,
Как полночный ящеркин шопот.
Струны выли, пели и плакали.
Змеились, ёжились, квакали.
Хохотали и хулиганили.
Шелестели и ураганили.
Он был Мастер. Большой.
И играл не пальцами, а душой.
…
А когда играть уже было нечем –
Кончался блюзовый вечер.
И ложилась в чехол гитара.
Он выпивал две бутылки «Гольдстара»,
Курил, пристально глядя на дым,
Становился совсем седым.
Становился совсем прозрачным
И бытийственно неоднозначным -
И в конце растворялся совсем.
Чтоб назавтра играть.
Ровно в семь.
