«Ты опираешься в своих стихах на каких-то русских предшественников?»
Безусловно. В основном - это представители маргинальных течений в русской поэзии, часто связанные с детской литературой и сказками (как верно заметила Ирина Каренина, собственно поэзия – это мифологичность плюс «детскость»). Мне они ближе и роднее в вопросах метафизики мира, времени и смерти.
Велимир Хлебников:
Я не знаю, Земля кружится или нет,
Это зависит, уложится ли в строчку слово.
Я не знаю, были ли моими бабушкой
и дедом
Обезьяны, так как я не знаю, хочется ли
мне сладкого или кислого.
Но я знаю, что я хочу кипеть и хочу,
чтобы солнце
И жилу моей руки соединила общая дрожь.
Но я хочу, чтобы луч звезды целовал луч
моего глаза,
Как олень оленя (о, их прекрасные глаза!).
Но я хочу верить, что есть что-то, что остается,
Когда косу любимой девушки заменить,
например, временем.
Я хочу вынести за скобки общего множителя,
соединяющего меня,
Солнце, небо, жемчужную пыль.
Елена Гуро:
Говорил испуганный человек:
«Я остался один, — я жалок!»
.... ... ...
Но над крышами таял снег,
Кружилися стаи галок.
.. . . . . ..
Раз я сидел один в пустой комнате,
шептал мрачно маятник.
Был я стянут мрачными мыслями ,
словно удавленник.
Была уродлива комната
чьей-то близкой разлукой,
в разладе вещи, и на софе
книги с пылью и скукой.
Беспощадный свет лампы лысел по стенам,
сторожила сомкнутая дверь.
Сторожил беспощадный завтрашний день:
«Не уйдешь теперь!..»
И я вдруг подумал: если перевернуть,
вверх ножками стулья и диваны,
кувырнуть часы?..
Пришло б начало новой поры,
Открылись бы страны.
Тут же в комнате прятался конец
клубка вещей,
затертый недобрым вчерашним днем
порядком дней.
Тут же рядом в комнате он был!
Я вдруг поверил! — что так.
И бояться не надо ничего,
но искать надо тайный знак.
И я принял на веру; не боясь
глядел теперь
на замкнутый комнаты квадрат...
На мертвую дверь.
. . . .. ..
Ветер талое, серое небо рвал,
ветер по городу летал;
уничтожал тупики, стены.
Оставался талый с навозом снег
перемены.
.. .. . . ..
Трясся на дрожках человек,
не боялся измены.
Александр Введенский:
Выходят звери: Ж и р а ф а — чудный зверь. В о л к — бобровый зверь, Л е в — государь и С в и н о й п о р о с е н о к.
Ж и р а ф а. Часы идут.
В о л к. Как стада овец.
Л е в. Как стада быков.
С в и н о й п о р о с е н о к. Как осетровый хрящ.
Ж и р а ф а. Звезды блещут.
В о л к. Как кровь овец.
Л е в. Как кровь быков.
С в и н о й II о р о с е н о к. Как молоко кормилицы.
Ж и р а ф а. Реки текут.
В о л к. Как слова овец.
Л е в. Как слова быков.
С в и н о й п о р о с е н о к. Как богиня семга.
Ж и р а ф а. Где наша смерть?
В о л к. В душах овец.
Л е в. В душах быков.
С в и н о й п о р о с е н о к. В просторных сосудах.
Ж и р а ф а. Благодарю вас. Урок окончен.
Звери — Ж и р а ф а— чудный зверь. В о л к — бобровый зверь, Л е в-государь и С в и н о й п о р о с е н о к совсем как в жизни уходят. Лес остается один. На часах слева от двери 12 часов ночи.
Ксения Некрасова:
ОГНИ
Горностаевый вечер —
он накинул на серые плечи
снежную шкуру
с хвостами снежинок…
Всё как в детстве.
Но я уже не буду
от стёкол отцарапывать льдинок,
и, калачиком ноги, сидеть на окне,
нос расплюснув в стекло.
За спиной в темноте
тени виснут в углах,
и, как баба-яга,
надо мною топорщится страх.
Из сугробов ползёт тишина,
заползает в трубу,
и из печки глядит в темноту на меня
слепая её башка.
Ровно в девять с шахт гудели гудки,
из-за белых готических елей
появлялися чёрные тени
и в сугробах играли вдогонки
золотые от ламп огоньки.
Да, огни…
Вот уже мне двадцать три!
И девчонка, и мысли её
убежали назад…
А огни, как и прежде,
каждый вечер горят и горят.
И как вам сказать,
когда ночью глухой
я увижу огонь?
Горностаевый вечер,—
он накинул на серые плечи
снежную шкуру
с хвостами снежинок.
Всё как в детстве…
Но девчонка и мысли её
убежали назад…
А огни вот горят и горят.
1936
Овсей–Шике Дриз:
На берегу
На берегу реки сижу и вижу,
Как сумерки сгущаются во тьму -
И все покидают меня.
Солнце ушло.
За солнцем утята ушли.
За ними и лес ушёл в темноту.
За лесом ушли в черноту берега.
За берегами река.
Пожалуй, и мне пора.
Но
Куда?
Александр Шаров:
Ударил молотом гном.
Гром!
Птицы очнулись от сна.
Весна!
И цветы, и трава —
Вся земля, что вчера спала,
Расцвела!
И жучиный народ,
Муравьиный народ,
Бабочкин народ,
И хитрый кот,
Тот, который мышку ждёт
(Она спрячется, кот её не найдёт),
Даже старый слепой крот —
Словом, все пробудились от сна!
Ведь весна! Наступила весна!
Земля, что вчера спала,
Расцвела!
И ручей журчит,
И жучиный народ
Жужжит.
Птичий народ поёт.
Муравьиный народ ползёт,
Бабочкин народ летит.
Даже старый крот
Не спит,
Он глядит, глядит…
В эту чёрную ночь —
Одну-одну во всём году —
Слепой крот видит весну.
А хитрый кот всё ждёт,
Ждёт.
Не дождётся кот:
Мышка обманет, уйдёт, —
Мышки хитрый народ.
И весна уйдёт.
И жизнь пройдёт.
Не такой уж ты хитрый —
Хитрый кот.
В эту чёрную ночь —
Одну-одну во всём году —
Ты увидишь свою судьбу.
Птиц ждёт далёкий путь,
И мальчиков — далёкий путь,
Дивно далёкий путь,
С которого нельзя свернуть.
В эту чёрную ночь —
Одну-одну на твоём веку —
Ты увидишь свою звезду.
Запомни свою звезду.
Иди на её огонь.
Ведь тому, кто собьётся с пути,
Дорогу к звезде не найти.
Игорь Фарбаржевич:
ЗЕРКАЛО В ОВРАГЕ
В глубоком сыром овраге, под еловыми ветками, лежало себе старинное зеркало. Обрамлено оно было в бронзовую тяжелую раму в виде венка из лесных цветов. От дождей и снега бронзовый венок позеленел, а само стекло потускнело и даже потрескалось, напоминая паутину, которую плетут лесные пауки.
Сколько оно пролежало в овраге - было неизвестно. Может, век, а может, и все десять веков. Лисенок заметил его случайно.
И вдруг солнечный луч, провалился сквозь толщу еловых веток на самое дно оврага и там сверкнул, да так ярко, что Лисенок подумал: "А не клад ли я нашел?.."
Он спустился в овраг и был несколько разочарован, когда обнаружил всего лишь старое треснутое зеркало.
Он глянул в него и обомлел, поскольку увидел какого-то взрослого и седого лиса. Лисенок даже отпрянул назад, недоуменно захлопал ресницами и снова подошел к зеркалу. На него смотрел все тот же старец.
- Кто ты?.. - замирая от страха, спросил Маленький Лисенок.
- Ты, - ответил лис.
- Как это?!.. - растерялся Лисенок.
- Я - это ты в старости... - одними губами промолвило тусклое изображение в зеркале.
- Так ты... говоришь со мной из... Зеркала Будущего? - воскликнул Лисенок.
Старый Лисенок кивнул в ответ.
- Неужели я стану таким?!..
Лис бессильно развел в стороны лапы.
- А... ёжик?.. - осторожно спросил Лисенок. - Что с ним?
- А Ежика уже нет... - еле слышно ответил лис.
Они помолчали.
- А что с Вороной? - спросил Лисенок.
- О, с ней все в порядке!.. Она стала Ученой Вороной и давно преподает в университете.
- Я рад за нее, - улыбнулся Лисенок.
- А я - нет, - нахмурилось его отображение.
- Почему?
- После английских курсов Ворона выучила ещё несколько языков, но напрочь забыла язык Леса.
- И с ней уже не поговоришь, как прежде?! - поразился Лисенок.
- Увы!.. Кроме того, став первым профессором среди ворон, она сделалась очень тщеславной и высокомерной. Любимыми её словечками стали: "Набить карррман", "сколько каррратов?", "подать каррету!", "мой дрруг карррдинал", "вступить в каррртель", "каррьерра", - словом, вместо той Вороны осталась лишь её каррикатурра!.. Хоть каррраул кричи!.. Ну, мне пора, - Старый Лисенок махнул лапой. - Внуки ждут.
- У тебя... то есть, у меня их много?.. - с трепетным любопытством поинтересовался Лисенок.
- Двенадцать, - ответил лис из зеркала и, присмотревшись к Лисенку, добавил: - Все - в тебя, то есть... в меня!..
Тут зеркало погасло, и снова пыльная муть и паутинные трещинки покрыли стекло. Лисенок, тяжело вздохнув, выбрался из оврага.
Тут навстречу Лисенку попался молодой Щенок. На голове у него красовалась фуражка с буквами "Н" и "У" над блестящим козырьком.
- Добрый день! - вежливо поздоровался Щенок.
- Привет!
- Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где можно найти Ворону?
У Лисенка екнуло в животе.
- Знаю, - сказал он. - А зачем она вам?
- Видите ли, - улыбнулся Щенок. - Я - посыльный из Народного Университета. Я должен доставить вашей Вороне Приглашение закончить наши курсы. Это так почетно!
- Ну, конечно! - оживился Лисенок, В голове у него мелькнула замечательная мысль. - Это очень почетно! И не только для Вороны, но и для всех нас!.. Она... во-о-н там!.. - И он показал в ту сторону леса, куда она никогда не летала и где быть не могла.
- Спасибо! - поблагодарил Щенок и, задрав хвост, побежал по тропинке.
А Лисенок почувствовал себя виноватым:
- Надеюсь, она меня простит, когда узнает! Ведь я её спас!.. - И помчался навстречу своей мудрой подруге.
- Что случилось? - окликнула его Ворона, сидя на кусте бузины.
Лисенок, не таясь, рассказал про волшебное зеркало на дне оврага, а потом про то, как он отправил посыльного в другую сторону.
- Жаль! Невырразимо жаль! - укоризненно покачала головой Ворона. - Как же ты мог такое сделать?!
- Но я думал, - растерялся Лисенок, - что ты сама не захочешь стать такой, что ты меня поймешь!
- Такое понять нельзя! Ты у меня отобррал пррофессоррское звание! Я сейчас же полечу рразыскивать этого юного посланника из мирра науки!
И она улетела. Было обидно за Ворону. Он не мог поверить, что такое возможно. Забыть язык Леса! Стать тщеславной и высокомерной! Нет! Ведь она была добра ко всем. И умна... Хотя, почему была?.. Она ведь есть!
Тут он услышал над головой хлопанье вороньих крыльев.
- Зря слетала! - и запыхавшаяся Ворона вновь уселась на бузинный куст. - Как в воду провалился! Куда ты его послал?!.. Хотя, может, это и к лучшему. А то, как перееду в город, стану важной птицей - профессорршей, честолюбивой и занудливой. То - совещание, то - симпозиум: родной язык позабудешь! Нет, это не по мне!.. А конферренции я и в своем лесу могу прроводить!
Лисенок бросился к ней и крепко-крепко обнял за шею.
- Ты чего?! - закашлялась Ворона в его объятиях.
- Я... люблю тебя! - громко выдохнул Лисенок.
- Сильно сказано! - согласилась она. - И главное: приятно!
Лисенок тяжело вздохнул и тихо спросил:
- Но ведь мы все постареем, изменимся. А кого-то уже не будет... Вот бы все оставалось, как есть!
Ворона всплеснула крыльями:
- Ишь, выдумал! Оставить все, как есть!.. А рразве ты не хочешь выррасти?.. Так вот и будешь всю жизнь зваться Маленьким Лисенком?!..
И она улетела, а Лисенок вновь задумался.
Когда Лисенок спустился в овраг в следующий раз - зеркала там уже не было.
Сергей Козлов:
Чёрный омут
Жил-был Заяц в лесу и всего боялся. Боялся Волка, боялся Лису, боялся Филина. И даже куста осеннего, когда с него осыпались листья,- боялся.
Пришел Заяц к Черному Омуту.
— Черный Омут,- говорит,- я в тебя брошусь и утону: надоело мне всех бояться!
— Не делай этого, Заяц! Утонуть всегда успеешь. А ты лучше иди и не бойся!
— Как это? — удивился Заяц.
— А так. Чего тебе бояться, если ты уже ко мне приходил, утонуть решился? Иди — и не бойся!
Пошел Заяц по дороге, встретил Волка.
— Вот кого я сейчас съем! — обрадовался Волк.
А Заяц идет себе, посвистывает.
— Ты почему меня не боишься? Почему не бежишь? — крикнул Волк.
— А что мне тебя бояться? — говорит Заяц.- Я у Черного Омута был. Чего мне тебя, серого, бояться?
Удивился Волк, поджал хвост, задумался. Встретил Заяц Лису.
— А-а-а!..- разулыбалась Лиса.- Парная зайчатинка топает! Иди-ка сюда, ушастенький, я тебя съем.
Но Заяц прошел, даже головы не повернул.
— Я у Черного Омута,- говорит,- был, серого Волка не испугался,- уж не тебя ли мне, рыжая, бояться?..
Свечерело.
Сидит Заяц на деньке посреди поляны; пришел к нему пешком важный Филин в меховых сапожках.
— Сидишь? — спросил Филин.
— Сижу!- сказал Заяц.
— Не боишься сидеть?
— Боялся бы — не сидел.
— А что такой важный стал? Или охрабрел к ночи-то?
— Я у Черного Омута был серого Волка не побоялся, мимо Лисы прошел — не заметил, а про тебя, старая птица, и думать не хочу.
— Ты уходи из нашего леса, Заяц,- подумав, сказал Филин. — Глядя на тебя, все зайцы такими станут.
— Не станут,- сказал Заяц,- все-то...
Пришла осень. Листья сыплются...
Сидит Заяц под кустом, дрожит, сам думает:
"Волка серого не боюсь. Лисы красной — ни капельки. Филина мохноногого — и подавно, а вот когда листья шуршат и осыпаются — страшно мне... "
Пришел к Черном Омуту, спросил:
— Почему, когда листья сыплются, страшно мне?
— Это не листья сыплются — это время шуршит,- сказал Черный Омут,- а мы — слушаем. Всем страшно.
Если меня совсем нет
Еще совсем немного — и загорятся звезды, и выплывет месяц и поплывет, покачиваясь, над тихими осенними полями. Потом месяц заглянет в лес, постоит немного, зацепившись за верхушку самой высокой елки, и тут его увидят Ёжик с Медвежонком.
— Гляди, — скажет Ёжик.
— Угу, — скажет Медвежонок. А месяц подымется еще выше и зальет своим холодным, тусклым светом всю землю.
Так было каждый вечер в эту ясную холодную осень. И каждый вечер Ёжик с Медвежонком собирались то у Ёжика, то у Медвежонка и о чем-нибудь говорили. Вот и сегодня Ёжик сказал Медвежонку:
— Как все-таки хорошо, что мы друг у друга есть! Медвежонок кивнул.
— Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем.
— А ты где?
— А меня нет.
— Так не бывает, — сказал Медвежонок.
— Я тоже так думаю, — сказал Ёжик. — Но вдруг вот — меня совсем нет. Ты один. Ну что ты будешь делать?
— Пойду к тебе.
— Куда?
— Как — куда? Домой. Приду и скажу: «Ну что ж ты не пришел, Ёжик?» А ты скажешь...
— Вот глупый! Что же я скажу, если меня нет?
— Если нет дома, значит, ты пошел ко мне. Прибегу домой. А-а, ты здесь! И начну...
— Что?
— Ругать!
— За что?
— Как за что? За то, что не сделал, как договорились.
— А как договорились?
— Откуда я знаю? Но ты должен быть или у меня, или у себя дома.
— Но меня же совсем нет. Понимаешь?
— Так вот же ты сидишь!
— Это я сейчас сижу, а если меня не будет совсем, где я буду?
— Или у меня, или у себя.
— Это, если я есть.
— Ну, да, — сказал Медвежонок.
— А если меня совсем нет?
— Тогда ты сидишь на реке и смотришь на месяц.
— И на реке нет.
— Тогда ты пошел куда-нибудь и еще не вернулся. Я побегу, обшарю весь лес и тебя найду!
— Ты все уже обшарил, — сказал Ёжик. — И не нашел.
— Побегу в соседний лес!
— И там нет.
— Переверну все вверх дном, и ты отыщешься!
— Нет меня. Нигде нет.
— Тогда, тогда... Тогда я выбегу в поле, — сказал Медвежонок. — И закричу: «Е-е-е-жи-и-и-к!», и ты услышишь и закричишь: «Медвежоно-о-о-к!..» Вот.
— Нет, — сказал Ёжик. — Меня ни капельки нет. Понимаешь?
— Что ты ко мне пристал? — рассердился Медвежонок. — Если тебя нет, то и меня нет. Понял?
— Нет, ты — есть; а вот меня — нет. Медвежонок замолчал и нахмурился.
— Ну, Медвежонок!..
Медвежонок не ответил.
Он глядел, как месяц, поднявшись высоко над лесом, льет на них с Ёжиком свой холодный свет.
