Он и сам не знал, отчего ему печально. Вообще-то он очень любил осень, и каждый раз ждал её неспешного прихода как праздника. Какого-то медленного пронзительного карнавала, непохожего ни на что на свете. Бельчонок любил и зиму, когда мир становится хрустящим и новогодним, и весну, когда ручьи начинают пахнуть свежими травами и берёзовыми почками. И лето, когда лес, нагретый солнцем, кажется, всё время дремлет, убаюканный скрипками неугомонных кузнечиков. Но осень была не просто так. Это было ЕГО время. Иногда бельчонку блазнилось, что осень – это невидимая девушка, добрая и чуть печальная. Она бродит по лесу и тихо-тихо, шёпотом и шелестом поёт свои задумчивые песни. А может, не бродит, а летает. Бельчонок называл её Дождиковая Королевна. Если королевне станет очень грустно, она может заплакать, тогда и вправду начинал капать мелкий осенний дождик.
-Плэмс! – и на загривок бельчонку упала капля.
-Пллэмс! – и на плечо скатилась другая.
-Королевна! – прошептал он, и у него защемило сердце. – Не надо! Я не хочу, чтоб ты плакала. Знаешь, я… вот что… я тебе спою свою песню. Я её сочинил. Для тебя. Вот.
И бельчонок, прикрыв от смущения глаза, встал на пенёк, как на сцену, и дирижируя лапками, запел – а, точнее, громко-прегромко закричал на весь лес:
-Осень!!!
Я тебя – люблю!
Я ей…
Яблоки!
Куплю!!!
Тишина. Только через пару секунд бельчонок услышал какие-то хлопки.
-А? А… Аплодисменты? – удивлённо подумал он, и с опаской приоткрыл глаза. Дождик кончился. Перед ним, прямо на поляне, у пня, сидела взъерошенная сорока и хлопала крыльями.
-Ты что? Ты зачем хлопаешь? – спросил бельчонок.
-Потому что! Это же у тебя концерррт! Я аплодирррую! Мне нрррравится твоя арррия! – радостно застрекотала сорока, не прекращая хлопать. – Ещё! Обнови репертуарррр!
- Спасибо, сорока! Я рад. А дождик давно кончился?
-Он услышал твою аррию. И рретиррровался! Сррразу!
-Тогда хоррошо! – радостно сказал бельчонок. И ойкнул: –Ну вот… я уже как ты начал говорррить.
-А ты ещё сделай концеррт! Ты же арррртист! Арррию! Рррррритм-н-блюз!!! – потребовала сорока.
-Я попробую… Только… Я не успел сочинить много песен. И… они будут похожие.
-Ничего! Ррррраспевайся!
И бельчонок, приободрённый первым успехом, снова вытянулся во весь свой маленький рост на сценическом пне, взмахнул левой лапой и завопил, надувая щёки, как хомячок:
-Осень!
Я тебя люблю!!!
Я ей… бублики!!!
Куплю!!!
Я ей… пряники куплю!!!
Сорока устроила настоящую овацию. И тут же пустилась в пляс, перескакивая с поляны на пень, с пня на траву, с травы снова на пень, и уморительно кувыркаясь. И подпевая:
-Осень!
Я тебя люблю!
Я – рррррогалики куплю!
Бельчонок тоже не отставал – прыгал, кувыркался, махал лапами и хвостом – как угорелый. И пел, пел без устали – свою самую главную осеннюю песню. Для Дождиковой Королевны.
В верхушках деревьев раздался еле слышный смех. Хороший-хороший, словно с неба прозвенели незабудки, васильки и колокольчики.
И весь день в лесу было солнечно.