Как же разительно непохоже понимание песни в традиционных обществах (и у обских угров, и у русских, и у североамериканских индейцев, словом, во всех традиционных культурах, где песня воспринималась как таинство) и в современном мире. НТР и общество потребления превратили в товар всё, что только можно продать: к сожалению, не устояла перед реалиями современности и древняя песенная магия. Сегодня песня – элемент шоу-бизнеса, индустрии развлечений, и в этом качестве она являет собой долвольно жалкое зрелище. А остались ли вообще в нашем мире те, древние, дремучие песни, песни-заговоры, песни-заклинания?
Собирательницы волшебства
Мало кто сегодня знает этих удивительных женщин. Они не мелькают на телеэкранах, их не увидишь в модных глянцевых журналах, редко услышишь по радио… Елена Сапогова и Евгения Смольянинова никогда не будут петь на стадионах или в коммерчески успешных телешоу. Их песни - другие. И для другого слушателя. Собирают они распевы, плачи, сказания, колыбельные, духовные стихи по деревням, у доживающих свой одинокий век стариков и старух, ещё помнящих, что в детстве пели им дедушки и бабушки. А тем – их дедушки и бабушки. И так – дальше и дальше – в седую дремучую круговерть изначальных полусказочных времён, когда и появились эти песни… Там – война и любовь, кони и птицы, смерть и бессмертие, радость и ясный-ясный, словно бы неземной свет. И если радость – то до лучащейся солнечным светом улыбки, если горе – то до чёрного похоронного воя. Здесь нет ни слова, ни звука, ни жеста полуправды. И сцена старого клуба или маленького концертного зальчика на время превращается в сжатое столетиями пятно света, где поёт и плачет, смеётся и баюкает, кричит и шепчет живая, словно вместившая в себя тысячу жизней, душа.
Песни и плачи Елены Сапоговой
Автору этих строк в своё время посчастливилось услышать одну из интереснейших исполнительниц древних русских песен Елену Андреевну Сапогову. Было это лет семь назад в городе Екатеринбурге. Началось всё с небольшой афиши: «В зале филармонии - русские песни, былины, плачи исполнит Елена Сапогова». На серой типографской бумаге – чёрно-белый портрет –женщина с чуть печальными глазами в старинном головном уборе.
В шесть вечера в малом зале филармонии – начало концерта. Выходит Елена Андреевна в северном русском костюме, с оторочьем из оленьего меха, и вышитое полотенце зачем-то в руках держит. Поздоровалась – говор быстрый, чуть гортанный, и ощущение такое, будто не с публикой в зале разговаривает, а с внучатами своими, где-нибудь в Заонежье вечером, в избе-пятистенке.
Сразу извинилась, что первое отделение будет невесёлым – про войну песни, про матерей, не дождавшихся детей своих, плачи похоронные и стихи поминальные. И запела…
Всего, чего угодно, ожидала публика. Но только не этого. ТАК петь нельзя, невозможно, не в силах человеческих. А она пела:
Бежит, бежит
Белый конь в ночи
Белый конь в ночи
Чёрну весть несёт…
На пределе, на рыдании, на подступе к запредельному горю:
Упал солдат, раскинув руки,
А мать бежала по траве…
Уже на второй песне стало понятно, зачем было нужно полотенце. Елена Андреевна не пела – она сама превратилась в отчаянный, бьющийся дикою птицею голос, и слёзы падали на полотенце как горький след беды, несбывшихся надежд и смертной тоски тысяч жён и матерей.
Они сам нейдёт
И письма не шлёт
Забыл обо мне
Забыл обо мне
Во сырой траве
Во сырой земле
Зарытый лежиииииит…
Невероятно долго тянущаяся строчка вдруг обрывается страшным, еле слышным вздохом-всхлипом, переходящим в отчаянный безмолвный плач. И здесь, в этой тревожной тишине, в абсолютно гробовом молчании, вдруг стало слышно, как на задних рядах заплакал ребёнок. И многие в зале плакали. Это были странные слёзы – горькие, но светлые. В душе – отчаянное сострадание и жалость, в сердце – свет. Из самой чёрной бездны человеческого беспросветного мрака – к свету и покою, к простым и вечным истинам – Небо, Дом, Мать, Родина кружили души сапоговские песни. Настоящими были именно они; всё же, что окружало маленький зал филармонии – огромный город, серые бетонные многоэтажки, суета на вечерних рынках и троллейбусных остановках – было призрачным, нереальным, несуществующим. Своими песнями Сапогова лечила людей. Лечила от лжи, лицемерия, злобы, подлости. И уводила туда, где всего этого нет. Где только песня в небе, да звёзды в глазах.
В перерыве между отделениями люди молчали – кто курил, кто бродил по фойе, кто так и не встал со своего места.
Во втором отделении песни были разные – и свадебные, и трудовые, и духовные. Совершенно удивительно стала сказывать Елена Андреевна былину про Святогора в её северорусском варианте – распевно, полупесней - полуречитативом. Спела про атамана Кудеяра и тринадцать разбойников. Показала версию «Ехал с ярмарки ухарь-купец», как её до сих пор поют по деревням. А закончила всем известной «То не ветер ветку клонит…», которую вместе с ней запел весь зал. И из зала домой люди уходили с добрыми и светлыми глазами. Светлыми от песен…
Евгения Смольянинова и её небесные песни
Песни, которые поёт 38-х летняя Евгения Смольянинова – откровение для тех, кто всю жизнь считал, что народная песня – это «калинка-малинка», «во саду ли в огороде» или матерные частушки. Словом, для тех, кто просто по незнанию, неведению, невовлечённости до сих пор воспринимает традиционную русскую культуру сквозь призму матрёшек и балалаек. А Смольянинова спокойно, неторопливо выпевает простые истины, существовавшие на земле издревле:
Человек живет
Как трава растет
Человеческой ум
Словно ветром несем…
И люди, услыхав её странный, словно бы изнутри просветлённый голос, удивлённо затихают. И в любом зале, на любом концерте - фоном для песен Смольяниновой служит непривычная для современного города тишина. И всему виной – только сами песни. Видно, нащупала какими-то струнами своей искренней и ищущей души певица то настоящее волшебство, заставляющее зрителей не просто слушать песню, а соучаствовать, сопереживать ей, растворяясь в песенных пространствах, над которыми не властно ни Время, ни забвение человеческое. И духовные стихи, и поминальные, свадебные и лирические песни в устах Смольяниновой живут своей особой, потаённой жизнью, всякий раз давая возможность нам, существующим в мире, где священного уже почти не осталось, согреть свои растерянные души древним песенным светом. И вспомнить о том, что выходящий из дома – должен на счастье глядеть назад.
Как помрём мы –
Грешные люди –
Ничё-к нам не надо
Ничё-к непотребно
А только и надо
Только и потребно
Один сажень земли
Один сажень земли
Да четыре доски
Да четыре доски
Да две ручки к сердцу
Как подымут грешное тело
Понесут в церкву
Как зазвонят все звоны
Все колоколы…
Алилуйя, Алилуйя
Слава Тебе, Боже!
…
Ходят по нашей земле, прекрасной и горькой, удивительные женщины. Собирательницы волшебства. Хранительницы чуда. Голоса древнего и вечно живого песенного откровения.
Да только слышит ли их кто?