Я жил тогда на первом этаже. С первой женой, маленьким сыном и котёнком по имени Шкыдел. Кухня была как крохотная коробочка: до потолка – легко достать рукой, а от окна до выхода в коридор – сделать три с половиной шага. На подоконнике и рядом с окном, на сосновой скамеечке и располагался весь мой нехитрый скарб, необходимый для жизни – кассеты, папки с текстами песен, журнал "Забриски Райдер", томик Хлебникова, гитара, трубка, папиросы, пепельница в виде удивлённо поднявшей голову змеи, кофейная турка, пирамидка из спичечных коробок. В пол-восьмого утра я отводил сына в детский сад, возвращался в начале девятого – жены уже не было (она работала с восьми). У меня было утреннее Спокойное Время. Я варил кофе или заваривал чай с лимоном, слушал блюзы со старых кассет, играл на полуразбитой крохотной гитарке, доставшейся мне от друга Пашки Инькова, а ему от его умершего друга Паши Буторина. Это было Время Остановки Времени. И я до сих пор по нему скучаю.
Конец апреля 2002-го был хмурым. Снег почти растаял, но вместо него пришёл дождь – нудный, монотонный, тоскливый. Я стоял у окна, пил чай с лимоном, курил папиросу и смотрел на дождь. Мир был словно вылеплен из серого стекла – неуютные, скользкие тротуары, размытые картофельные грядки под окном, растрёпанная холодными зашиворотными каплями кусты малины у забора.
Вдруг я краем глаза уловил какое-то шевеление в малиновых джунглях. Вгляделся – ой! –почти неотличимый по цвету от размытой земли с остатками грязно-серого снега по огородику пробирался гном. В капюшоне, каком-то замызганном мешковатом плаще и в калошах, надетых на валенки. Лицо его – стариковское – с седой клочковатой бородёнкой – то хмурилось под стать погоде, то вдруг светлело апрельским солнышком, словно гном вспоминал что-то очень хорошее. Я успел только сказать: «Ай!», как тут же дождь полил сильнее, и гном надвинул капюшон так, что я больше не видел его лица. И через мгновение – исчез.
А я остался. Стоять у открытой форточки и смотреть на дождь. Папироса погасла. Чай остыл. Но гном – был. Он искал свой дом. Наверное, нашёл. Потому что мы все – такие вот апрельские гномы. Заблудившиеся в дожде.
И я поселил его в своей песенке. Которую в тот же день и сочинил. И записал на Пашкин магнтофон. На той самой старой гитарке, которая стояла тут же, у окна и тоже видела гнома. Чуть-чуть, самым краешком грифа.
http://dump.ru/files/8/812132090/