Спасибо, Сэм! У тебя есть песня Death bells - переделка старого спиричуэлса, где ты поёшь:
"Я знаю, что когда-нибудь
улечу отсюда в небо
на небесной колеснице,
но не знаю, какая именно колесница
за мной прилетит".
Теперь уже знаешь.
Вот тебе в подарок моё старое эссе. Ханты-мансийцы о техасцах:
"И вновь в нашу историю врывается Техас. Ветреный, яркий, бесшабашный. Как блюзы Сэма «Латнина» Хопкинса. Человек, который остался верен техасским блюзовым корням, который никогда не изменял своего блюза в угоду модной на тот или иной момент музыке, наконец, неутомимый блюзовый странник, давший концертов и оставивший после себя записей, может быть даже больше, чем кто-либо другой из коллег-музыкантов. Он не отличался монументально-тяжёлым саундом, как знаменитые чикагцы Мадди Уотэрс и Хаулин Вулф. Не «приджазовывал» блюз, как его великий земляк Ти-Боун Уокер. Не был чемпионом «скоростных-гонок-пальцами-по-грифу», как многие современные музыканты. Он просто играл свой техасский акустический буги и медленные ритмичные блюзы в лёгкой, почти «воздушной» манере. Иногда Хопкинс играл с аккомпаниаторами, но славу ему принесли, конечно, сольные выступления. Он брал зал из нескольких сотен человек влёгкую. И это была настоящая блюзовая атмосфера. В зале не было зрителей. Все присутствующие были не зрителями, а участниками и соучастниками этого акустик-блюзового действа, где разговоры музыканта с публикой были так же естественны, как и хопкинсовские рассказы, увлечённые которыми люди не всегда понимали, что Хопкинс уже не рассказывает, а поёт. И его старая шестиструнка вторит каждой его фразе. И после двухчасового концерта люди расходились, будто побывав в гостях у хорошего знакомого. У Сэма Лайтнина Хопкинса".